Панк-группа, которую ждали в Мурманске 22 года, сразу же… уехала в другой город. А именно — в Колу, так как концерт должен был отгреметь в «Магните». Я шла на встречу с Дмитрием «Сидом» Спириным и думала, как бы покорректнее задать вопрос о реакции группы на скандальный материал появившийся на нашем сайте. Но, не успела я поздороваться, как вопрос об этом задал сам Сид.
— Чем запомнится город на краю Земли?
— Это у вас на сайте была скандальная статья про кастинг?
— Да. И, раз вы сразу про неё вспомнили, хочу спросить: как
вы отнеслись к такой шутке организатора и часто ли вас сопровождают
подобные скандалы и интриги?
— Нет, конечно, не часто! Мы — группа, которая вряд ли находится в зоне
интереса жёлтой прессы, журналистов и людей, готовых сочинять небылицы.
Просто потому, что в России нет традиции приписывать подобные вещи
панк-группам. Больший эффект у читающей публики вызовут такого рода
новости, относящиеся к Николаю Баскову или Валерию Меладзе! Так что —
нет, такое с нами происходит нечасто, про нас мало сплетен. Но… мы хоть
кастинги и не проводим, но с поклонницами, которые ходят на наши
концерты и желают составить нам компанию после них, мы с удовольствием
проводим время.
— То есть, в специальных кастингах нужды нет? (Иронизирую я).
— Думаю, нет. По крайней мере, ничего подобного ранее не организовывали!
— Хочется верить, что Мурманск запомнится вам не только этим
небольшим инцидентом. Успели ли вы рассмотреть город, хотя бы из окна
машины?
— Нет, только сейчас осматриваю впервые в жизни (смотрит в окно, и я на всякий случай уточняю, что за окном — Кола). Что ж, получается, в самом Мурманске мы так толком и не побываем.
— Вы узнаете заранее информацию о тех городах, куда приезжаете в первый раз?
— Как правило, интересуюсь ими, лезу в «Википедию». Вообще Мурманск,
конечно, достаточно известный город — он не является белым пятном на
карте. Название у всех на слуху, город сыграл немаловажную роль в
истории российского государства, и играет до сих пор. Кроме того, он
находится в очень символичном месте на карте России: самая северная
точка, дальше и земли-то нет!
— Получается, вы рады, что приехали в столь необычный край?
— Да, лет десять я так или иначе слышал о каком-то «подпольном» желании
кого-то из Мурманска нас пригласить. Знал, что здесь есть наши
поклонники, даже почитывал обсуждения на местных форумах, но до
сегодняшнего дня как-то не складывалось.
— Сегодня будет полный зал, судя по количеству проданных билетов. Вы привыкли к аншлагам? Известность панк-рокерам не мешает?
— Как ни странно, мы к этому не привыкли. У нас ситуация аншлага не
является обычной, скорее, полным зал бывает где-то в половине случаев.
Когда нам говорят заранее, что все билеты распроданы, мы очень радуемся.
Впрочем, такая ситуация не кажется странной для города, где нас ждали
22 года — это ведь серьёзный срок. Есть города, где мы играем каждые
8–10 месяцев в течение последних 15 лет, вот там аншлагов не происходит —
и в этом нет ничего удивительного.
О прелестях заграницы и хорошем настроении
— Сегодня со сцены вы исполните новые и старые песни. Ваш
новый альбом записывался в Дюссельдорфе… Есть ли разница в работе со
звуком у нас и в Германии?
— Да, кардинально отличается подход, способы обработки звука,
применяемые на студиях. Отличается оборудование и то, как оно
используется, также то, насколько вовлечены саундинженеры в процесс, в
музыкальный материал группы. Поэтому мы туда и поехали: решились на
эксперимент, о результате не пожалели.
— Ну а западный панк-рок отличается от отечественного? Хотелось ли вам, чтобы наши панки переняли что-то у Запада?
— Наши, российские, только этим и занимаются! Все 22 года, что я
нахожусь в группе, и всё то время, что я являюсь меломаном, ситуация с
российским панк-роком такова: это либо очень самобытные группы, но
которые невозможно слушать, потому что это «совок», либо группы, которые
пытаются быть максимально американизированными. Это у них не всегда
получается, а зачастую — не получается вовсе. Потому что, если живёшь в
Рязани, очень сложно заиметь ментальность человека, который родился,
вырос и живёт в Лос-Анджелесе! А это очень важно. Тем не менее, всё
течёт и меняется, появился Интернет, а вместе с ним — возможность
постоянно поглощать музыкальную и любую другую информацию. Поэтому и в
панке, и в остальных жанрах рока, русские группы достаточно подтянулись
за последние 10 лет, и теперь я во многих моментах особого отличия от
западных групп не вижу. Конечно, есть нюансы: в российских студиях
звукозаписи зачастую нельзя получить такой «жирный», мощный, валящий
наповал саунд, как за границей. Но, по большому счёту, у нас есть
группы, которые могут составить конкуренцию и по качеству игры, и по
степени «разудалости» и энергетике.
— А вам самому ближе наша ментальность?
— (Задумался) Очень непростой вопрос! Я комфортно чувствую себя
за границей, не в России. Мог бы я уехать туда на постоянное место
жительство, а здесь бывать наездами? Сложно сказать. Я пробовал жить за
границей три месяца подряд, было неплохо. Но, с другой стороны, всё-таки
в это время я не являлся гражданином, которому требуется встраиваться в
социум: ходить на работу, платить налоги, соблюдать законы страны…
Поэтому, кто знает? Может, я даже больше бы напрягся от этого всего,
живи я в Испании, в Чехии, или где-то ещё.
— Получается, лучше за границей бывать, а не жить?
— Может, и жить лучше. Всё-таки, негативных моментов, с которыми я
ежедневно встречаюсь в российской действительности, больше. И они меня
сильно напрягают, если честно.
— Но ведь негативные моменты можно воплотить в творчество.
Часто ли бывают в вашей жизни моменты, когда вы думаете: «О, надо бы это
в песню»?
— На самом деле, у хорошего сочинителя это должно происходить каждую
секунду. Ведь в том и заключается особенность талантливого человека: он
видит источники вдохновения в простейших вещах, способен заметить то,
что подарит идею, в незаметных для других вещах. Так что, будь я гением,
меня бы идеи переполняли каждую секунду, каждый момент я вычленял
откуда-нибудь какую-то мысль для текста будущей песни. Но этого не
происходит. Кроме того, мне не очень нравится заряжаться негативом — не
люблю сочинять песни про что-то плохое. Мне нравятся весёлые, бодрые
песни и в этом я вижу свою сценическую задачу — создавать людям хорошее
настроение.
«Мы делаем мир моложе»
— Получается, вы не несёте посыл «быть на острие бунта»?
— Бунт не обязан быть всегда мрачным, депрессивным, критикующим. Он не
всегда осуждающий. Он не всегда находится на тёмной стороне! Зачастую
бунт — это просто протест против скуки, рутины, тупости и косности. Для
группы «Тараканы!» этого более чем достаточно.
— То есть, поклонникам панк-рока необязательно лезть на баррикады, менять что-то в системе?
— Нет, нашим поклонникам точно не надо! Наши могут быть умнее этого.
— Признавались ли вам поклонники в том, что вы изменили что-то в их жизни?
— Это происходит время от времени. Примерно раз в полтора-два месяца я
получаю такой имэйл или сообщение на Facebook: «Когда я расстался с
девушкой и уже подумывал о суициде, я внезапно услышал вашу песню, и она
мне помогла. Спасибо вам за это большое». В любом случае, в жизни наших
поклонников происходят перемены под воздействием нашего творчества.
Даже мы сами не закладываем этот посыл в песню, когда её пишем. Ведь она
становится готовым продуктом творчества, а когда такой продукт
выплескивается в мир, люди начинают его впитывать, самостоятельно
придумывать массу интерпретаций и слышать тысячи смыслов. Они становятся
сотворцами.
— Однажды мать легендарного Сида Вишеза сказала о том, что
панк-рок — это молодость мира, и им не должны заниматься немолодые люди.
Что вы думаете об этом?
— Я думаю, что молодость — понятие растяжимое и очень относительное. Я
молод относительно Игги Попа. 14-летний пацан, который не попадет
сегодня на концерт, молод относительно меня, и так далее. Второе, что
можно было бы ответить: молодость — понятие субъективное. Тебе может
быть сто лет в обед, но ты сохраняешь свежесть и внутреннюю юность. Ты
можешь быть покрыт морщинами, но на самом деле ты — позитивный и светлый
человек, который готов впитывать ежемоментно Вселенную в себя, который
нисколько не устал от жизни, не находится в депрессии. Поэтому, да, панк
— это молодость мира. Мы и делаем его моложе!
— Все слушатели вам одинаково дороги, независимо от возраста?
Или же вы в первую очередь ориентируетесь на более конкретный возраст:
подростков или аудиторию постарше?
— Конечно, мы ценим любого человека, который зашёл на концерт. Но при
этом, вне зависимости от возраста и социального статуса, есть люди,
которые относятся к нам с потребительской точки зрения — «что вы нам
сегодня покажете? Какой будет звук? Я заплатил 600 рублей за билет!»
Другие же приходят на встречу с чудом, приходят, чтобы получить
волшебство. Конечно, я больше симпатизирую второй категории людей.
Конечно, наше пребывание в этой жизни в физических телах и наше
идентифицирование себя с ними очень сильно действует на наше сознание.
Тело с каждым годом становится старше — и если человек позволяет этому
влиять на своё ощущение мира, он и сам становится старше и грустнее.
Становится более унылым. Мало людей, которые не позволяют этому
случаться. Большинство принимают это естественным образом и
состариваются: внешне и внутренне. Поэтому, понятное дело, в большинстве
своём, чем старше человек — тем ему весь панк-рок становится менее
комфортен. Он уже хочет удобства в зале, чтобы не было накурено,
появляются претензии и требования. Подростки в этом смысле чище,
светлее, непритязательнее Но дело в том, что я не считаю такой подход
верным. Как я уже сказал, с годами важно не давать себе состариться
изнутри и продолжать относиться к вещам, происходящим в жизни, как к
чуду. Иначе получается вот что: ещё 5 лет назад ты сам писал имэйл этому
парню: «Меня спасла твоя песня!», а теперь говоришь «Блин, куда их
привезли?! Что это за клуб, там нет такого-то пива в баре!» Ну, это же
фигня какая-то, согласись.
— Вы увлекаетесь философией, и при этом вам не было тесно в
рамках жанра? Не хотелось бы больше сказать, нежели способен вместить
панк-рок?
— Нет, наша музыкальная стилистика позволяет делать всё, что угодно. Я
обнаружил, что все самые трудно постигаемые мудрости в нашем мире могут
быть легко сформулированы в рамках панк-рок песни! На то они и мудрости,
чтобы их можно было четырьмя фразами описать. Осознав это, я внутренне
дико взбодрился: потому не нужно быть Гребенщиковым, чтобы позволять
вечной Вселенной светиться в твоих песнях. Можно оставаться тем, кто ты
есть. Можно сочинять песни, которые состоят из восьми строчек первый
куплет, из четырех — второй, и три повторения припева. и при этом все во
всё врубаются.
— Это уже настоящее искусство?
— Пожалуй, что так!
Беседовала Анастасия Афоничкина.
Комментариев: 0 | |